Партийная система независимой Литвы как фундамент всей политической системы формировалась весьма специфическим образом. С самого начала она была поставлена не на ноги, а на голову. В нормальном демократичном обществе политические партии образуются и ведут политическую деятельность на основе выражения интересов различных социальных групп населения. Эти интересы защищаются и проводятся в жизнь посредством внедрения в массовое сознание определённых идей и через политическую борьбу.
В Литве, однако, партии формировались, прежде всего, как идеологические клубы, на основе их отношения к идее независимости, в условиях, когда по выражению Томаса Венцловы, имела место «фетишизация независимости».
Многие из них по существу не имели под собой какой-либо более или менее солидной социальной базы. Причем при создании многочисленных партий и организаций их лидеры ориентировались на традиции довоенной буржуазной Литовской республики, напрочь перечёркивая 50- летний «оккупационный» период советской истории Литвы.
Поскольку идея независимости на первых порах приобрела тотальный и иррациональный характер, то и деление политических партий на левые, правые и центристские во многом было и по сегодняшний день остаётся весьма условным и субъективным делом, которое не определяется их действительной социально – политической природой.
Своеобразным эмбрионом многопартийной политической системы Литвы стал Саюдис, который «породил» из себя различные партии и организации и сам подвергся в дальнейшем процессу «консервативной приватизации». Все вышедшие из лона Саюдиса партии, как правило, сразу же заявляли о своей демократической и антисоциалистической направленности.
Первой такой организацией, выделившейся из Саюдиса, стала Демократическая партия Литвы/февраль 1989г., первый лидер – С. Печелюнас/. Затем возникли другие партии: Социал – Демократическая партия Литвы/август 1989г., лидер – А. Сакалас/; Христианско-Демократическая партия /январь 1990г., А. Саударгас/; Союз литовских таутининков (националистов) /февраль 1990Г., А. Сметона/; партия Независимости /октябрь 1990г., В. Чепайтис/; Демократическая партия труда Литвы /декабрь 1990г., А. Бразаускас/.(Эта партия в порядке исключения возникла не на основе Саюдиса, а на основе реорганизации части бывшей КПЛ); Союз либералов Литвы /декабрь 1990г., В. Раджвилас/ и др.
Далее по ходу приватизации с позитивными результатами для меньшинства и негативными для большинства населения Литвы некоторые из этих партий начали получать опору в лице вновь формирующихся на этой основе социальных групп. У некоторых партий стали, как говорится, «отрастать ноги». Однако поскольку, как позже выразился один чиновник, характеризуя самого себя, все тогда думали «одним полушарием головного мозга – правым», то в основном и «нога» отрастала лишь правая. Левая, наоборот, скукожилась и стала засыхать.
Уже через 5 лет после возникновения первой «саюдисткой партии», к началу 1994 года насчитывалось 26 официально зарегистрированных партий и политических организаций. На сегодняшний день, как известно, их официально зарегистрировано свыше 40.
Многие из этих партий и организаций уже в первоначальный период своего существования пережили различные внутренние кризисы, смену лидеров и другие внутрипартийные катаклизмы. Было множество (удачных и неудачных) попыток объединится, были расколы, исчезновения с политической арены одних партий и появление или возвращение других, создание неожиданных межпартийных союзов и коалиций и столь же неожиданных размежеваний. Всё это свидетельствовало о неустойчивости и непрочности партийной системы Литвы.
Эволюция самой этой системы с самого начала её формирования определялась характером взаимоотношений Коммунистической партии Литвы и Саюдиса, что в свою очередь зависело от изменений их внутреннего содержания и структуры.
На первом этапе противостояния КПЛ и Саюдиса, когда имело место своеобразное «двоевластие», сложилось положение, которое в зародыше можно было охарактеризовать следующей формулой: многопартийная ситуация в условиях однопартийной политической системы.
В этих условиях возможны были следующие варианты её (ситуации) развития:
1/Сохранение реальной однопартийности с одновременным образованием в самой КПЛ различных политических партий.
2/Сохранение реальной однопартийности при условии радикальной реформы самой КПЛ, обеспечивающей её идейную и организационную консолидацию. При этом варианте другие политические организации играли бы роль определённого лобби при принятии политических решений.
3/Сложное взаимопереплетение однопартийности и многопартийности, при которой КПЛ могла бы обеспечить свою доминирующую роль средствами политической борьбы, вступая в различные союзы с другими политическим силами.
4/Возникновение реальной многопартийности, при которой КПЛ утратила бы свою властвующую функцию и перешла бы в политическую оппозицию.
5/Возникновение формальной многопартийности при фактическом диктате правых партий и юридическом «изъятии» КПЛ и других действительно левых сил из политической жизни.
Реальностью в тогдашней Литве стал последний (пятый) вариант развития событий, чему в немалой степени способствовал раскол в самой КПЛ, а в дальнейшем идеологический догматизм Компартии Литвы (на платформе КПСС) и политический оппортунизм самостоятельной КПЛ (позднее ДПТЛ). Позже Компартия Бурокявичуса была вообще запрещена, а партия Бразаускаса вынуждена была перейти в оппозицию и подвергнуться морально – политическому остракизму со стороны саюдистских властей.
Лидеры Саюдиса в период своего пребывания у власти высказывались весьма определённо: сначала независимость – потом демократия. Под эту установку саюдистское парламентское большинство принимало соответствующие законодательные акты и проводило соответствующий внутриполитический курс, который помимо запрета КПЛ предполагал и максимальное затруднение деятельности ДПТЛ Бразаускаса. Членов этой партии саюдисты называли «национал – коммунистами» и считали «ненормальной оппозиционной партией».
Подобную позицию вполне отчётливо выразил лидер Демократической партии Литвы С. Печелюнас: «Когда-нибудь, когда коммунисты (и национальные и иные) лишаться структурной и финансовой опоры, т. е., когда Компартия (даже и изменив своё название) исчезнет, и политическая борьба будет вестись между консерваторами (нынешними правыми партиями) и либералами, тогда и можно будет говорить о нормальной позиции и оппозиции и их борьбе» /Politika, 1991, N. 6/.
В преддверии осенних парламентских выборов 1992 года противостояние между ДПТЛ и Саюдисом достигло критической точки и в массовом сознании воспринималось как противостояние «правых и левых». Тем более что партия Бразаускаса в своих программных документах заявляла о своей «социал-демократической ориентации».
В этот период и была предпринята попытка формирования политических группировок центристской направленности. Таким образом, политический центр в Литве с самого начала так же формировался не как выразитель интересов «среднего класса», которого попросту не было, а как политический балансир между «правыми и левыми», как своеобразная спекулятивная организация, пытающаяся получить электоральные дивиденды за счёт деструктивных взаимоотношений противостоящих влиятельных политических сил.
На роль «центристов» стали претендовать Союз либералов, Движение народного прогресса, Союз центра и даже Социал-демократы. А в качестве «центристских» лидеров активно заявляли о себе Р. Озолас, А. Сакалас, Э. Бичкаускас, А. Раджвилас и др.
При поверхностном взгляде казалось, что к парламентским выборам октября 1992 года в Литве образовалась классическая политическая структура демократического типа: правые – центр – левые. Однако, как уже было сказано, эта структура явно висела в воздухе, являясь скорее пропагандистской, нежели реальной, определялась в большей степени предвыборной ситуацией, как её понимали различные политические силы, но, ни в коем случае, ни привязкой этих сил к интересам различных социальных слоёв. Одним словом, народ жил своими ожиданиями и надеждами, а политики вели свою политическую игру, построенную на этих настроениях.
Точнее и искуснее других эти настроения выразила партия Бразаускаса, которую средства массовой информации республики называли левой. Она и одержала на октябрьских выборах впечатляющую победу. Центристы же потерпели сокрушительное поражение. Ни одна из центристских политических организаций не смогла преодолеть 4% -ый барьер и провести своих представителей в Сейм. Правые, хотя и проиграли выборы, но в целом сумели сохранить в новом парламенте достаточно прочные позиции.
После выборов осени 1992 года начался новый этап в эволюции политической системы Литвы, который можно определить одним термином – дальнейшее поправение. Победившая на выборах Демократическая партия труда Литвы вскоре забыла свои предвыборные «социал-демократические» обещания. И дело здесь не только в обычной предвыборной практике западного образца, как пытался оправдать обнаружившуюся «забывчивость» тогдашний зам. Председателя партии Г. Киркилас. Дело ещё было и в том, что за весьма короткий срок партия Бразаускаса стала партией формирующейся литовской буржуазии, реально перекочевав с левого фланга политического спектра на правый.
По западноевропейским меркам ДПТЛ в то время проводила нормальную правоцентристскую политику, причём под постоянным давлением со стороны крупного капитала. С ним ДПТЛ «породнилась», когда отмывала свою часть партийной собственности (собственности КПСС). Кроме того, находясь у власти, ДПТЛ обнаружила и отсутствие элементарной политической воли и твёрдости в проведении своей политической линии. Под воздействием деструктивной критики со стороны, так называемой «конструктивной оппозиции» Ландсбергиса она дрейфовала в том направлении, куда её толкали волевые и решительные оппоненты.
Левее ДПТЛ после выборов оказались социал-демократы: в то время вполне самостоятельная, малочисленная, но боевая партия. Однако постоянные метания её лидеров между социальной и национальной идеями, вихляния в международной политике не способствовали повышению авторитета партии как солидной политической организации.
Центристы долго не могли оправиться после провала на парламентских выборах, но в дальнейшем предприняли ряд объединительных попыток и предполагали к новым выборам придти как мощная политическая сила.
Различные саюдистские группировки образовали Консервативную партию Литвы (Союз Отечества) во главе с В. Ландсбергисом, которая вскоре стала лидером на правом фланге политического спектра Литовской республики.
Вследствие всех этих процессов политико-партийная система Литвы дала окончательный и отчётливый правый крен. И по сегодняшний день «правориентированность» этой системы не только не уменьшилась, но, наоборот, лишь возросла. Между тем в обществе реально нарастают левосоциальные настроения и тем самым потребность в их политическом выражении. И это на сегодняшний день составляет основное противоречие всей политической системы Литвы.
В связи с этим последний период эволюции партийной системы характеризовался тем, что реальный левопартийный ваакум в Литве заполняли разного рода предвыборные популистские партии, которые за счёт грубого жонглирования патриотическими и демократическими, но по существу левыми лозунгами, добивались политического успеха. Однако, придя к власти, эти партии опять же заводили новую старую «песню о главном» – о приватизации, о новой приватизации, о переприватизации, о свободном рынке, НАТО и ЕС, т.е. выставляли на политическую продажу весь традиционный правый «комплексный товарный ассортимент».
Вместе с тем реальные левые настроения народа партийная пропаганда всё время пытались канализировать не адекватно их социальному содержанию, а в русле традиционной антисоветской и русофобской пропаганды. Это в свою очередь порождало лишь новые массовые иллюзии и новые разочарования, которые дискредитировали уже не только правую, но и правоцентристски истолкованную левую идею.
Всё дело в том, что традиционные и вновь возникающие партии в Литве как чёрт ладана боятся традиционной левой идеи, которая немыслима без её взаимосвязи с идеей социализма. Всякие попытки продекларировать «левизну без социализма» оборачиваются на деле «правизной с капитализмом». Между тем в народном сознании на инстинктивном его уровне никакой такой боязни нет. Большинство народа является стихийно социалистическим по своим базовым жизненным интересам и ментальности и просто не находит в среде достаточно трусливой и коньюктурной интеллигенции политически влиятельной группы людей способной выразить и реализовать эти интересы. Да и партийно-избирательная система построена таким образом, что участие в ней реально левых партий заблокировано финансовыми и иными преградами.
В результате всего этого выше сформулированное противоречие партийно-политической системы не только не разрешалось, но ещё более углублялось и обострялось. В конце концов, в Вильнюсе всё это вылилось в стихийный массовый протест недовольных проводимой политикой людей с битьём парламентских окон в январе 2009 года. Недовольство сложившейся ситуацией люди так же выражают массовой эмиграцией, ростом преступности и самоубийствами, демографическим упадком, настроениями пессимизма и социальной апатии, бездуховностью и моральной деградацией.
На этом фоне Литве действительно нужны и новые левые, и новые правые, противостоящие крайностям как «тотального планового хозяйства», так и «тотальной рыночной экономики».
В то же время, сложившееся в Литве как часть политической системы и навязанное обществу политической элитой политическое сознание по сей день базируется на тотальном отрицании левой социалистической и коммунистической идеи. Это перекрывает путь эволюционного «выпрямления» всей политической системы. Как говориться, не перегнёшь, – не выпрямишь. Ситуация во всё большей степени становится тупиковой.
И здесь в перспективе просматриваются только 2 возможных варианта дальнейших событий: или революционный слом существующей партийно-политической системы или «ползучая» фашизация политического режима.
В качестве исключения возможна, конечно, и некая эволюционная реформа. Но для этого надо, что бы к власти пришли совершенно новые политические силы. Однако в рамках существующей политико-партийной системы это достаточно сложно себе представить.
