Чтобы было обнародовано дело Казимиры Прунскене, первым этого пожелал Андрюс Кубилюс, не так давно к его святейшему желанию подключился адвокат Казимерас Мотека, а в прошлом месяце было объявлено, что уже 73 процента опрошенных граждан хотели бы почитать сиё историческое чтиво.
Итак, пол часа с профессоршей, в её рабочем кабинете министерства Сельского хозяйства.
– И что же бы нашли те господа, если бы прочитали дело?
– Если коротко, нашли бы аргументированное решение суда, а если шире – то дела такого рода помогают найти то, что ищешь. Ведь те господа не будут искать правды, не её корней, не того, откуда взялось такое дело, почему в те времена принято такое решение, какие цели преследовали инициаторы сего дела. Я, между прочим, была и есть за то, чтобы это дело было обнародовано, у меня нет причин стеснятся своей жизни и что либо скрывать от людей. Почему-то, уверена, что те, которые сегодня больше всех орут, являются наименее информированными о содержании последних судебных заседаний, т.к. заседания были закрытыми, и закрытыми они были не по моей милости – наоборот, я хотела, чтобы те свидетельства слышала вся Литва. Давали показания не только сотрудники ГКБ, как сегодня любят говорить, показания давали и члены тогда действовавшей комиссии по расследованию деятельности органов КГБ, давали показания люди, которые знают подробности появления кой-каких «документов» в деле, знают, как некоторые политические энтузиасты кромсали это дело. Те, энтузиасты, и сегодня живы. Они, до сих пор, хотят эскалировать процесс, и использовать его в своих партийных политических целях, хотя, дело в суде завершено до конца и этой истории, созданной заинтересованными лицами, поставлена жирная точка.
Заседания были закрытого типа, т.к. немалое количество свидетелей не желали давать показания на открытых заседаниях по нескольким причинам – одна из них, беспокоились о собственной безопасности, вторая, по причине служебной этики, третья, за интересы других людей.
– Эти другие личности, как я понял, являются литовцами, которые сотрудничали с советской безопасностью, а сейчас занимают высокие посты в политике?
– Угадали. К примеру, одному свидетелю было предложено ответить на вопрос: «Какой информацией располагаете об агентах КГБ работающих в Высшем Совете?» И,были поименно названы несколько фамилий, которые в Литве хорошо знакомы.
– К примеру?
– Не могу сказать, этим нарушу тайну судебного заседания. Этого делать не могу, поэтому не вводите меня в соблазн.
– А кто бы мог искусить Вас на эту тему?
– Никто. Даже сам Святой Отец Уже не говоря о Сейме, Правительстве или господин Казимерасе Мотеке. Только сам суд может поменять свое решение. И ещё – на каких основаниях? Люди давали показания суду, с условием, что их показания, никогда не должны быть обнародованы. Кое кому, разгорячившись, я могла бы нечаянно проговорится, но этого не сделала и никогда не сделаю, т.к. нарушать законов не буду – и не собираюсь этого делать.
– Тогда искушать не буду. Но, подумаем: почему сейчас, после пятнадцати лет независимости, именно Вы подвергаетесь новым нападкам, на Вас снова клевещут, хотя суд постановил, что Вы не работали с советской безопасностью? Кому это надо и кому от этого выгода?
– Это объяснить не трудно и вместе с тем есть определенные сложности, нужно вернуться в те годы которые уже стали историей и ответить на некоторые вопросы. Во-первых, надо углубится и понять, почему в начале девяностых руками одной из политических группировок была уничтожено первое правительство независимой Литвы. Оценка этого события имела свою предысторию, свои конфликты и несогласованность. Кое-кому я стала неудобной и поэтому уже не нужной. Свергнув правительство, должны были кое-кого скомпрометировать, чтобы грязная работа смотрелась вовремя проведённой и правильно сделанной. Что делать, если нет компрометирующего материала? Ответ очень простой – его нужно создать. В чьих интересах делалось это? На пользу Литве? Нет, некоторым просто болезненно остро стоял вопрос, как через головы других закрепиться в истории, что и было сделано.
Другая причина – будущие выборы. Ведь и на прошедших президентских выборах против меня разыгрывали ту же карту. Не исключено, что эту карту будут применять и в будущем, однако, хотя карта эта уже совсем не карта.
– Почему, после суда, те, которые сегодня гвоздят Вас к кресту, не обжаловали решение суда, и сегодня тявкают со всех углов, среди них есть и юристы, которые обязаны знать начальный уровень правоведения, которые мне сейчас Вы объяснили.
-Они жаловались, но были неправы и поэтому эти жалобы во всех инстанциях суда аргументировано отбрасывались. Сейчас на эту войну брошен резерв из уличных политиков – вроде бы, люди с высшим образованием, но им важно покричать, правда, они совсем не думают о том, что они орут. Из юристов, думаю, Вы имели в виду Казимераса Мотеку, однако, в моем деле он есть заинтересованное лицо – господин был заместителем председателя комиссии при Верховном Совете изучающей работу органов КГБ, он уже ставил свою подпись на том политизированном заключении о моём сотрудничестве с КГБ. Что делать адвокату, если суд ликвидировал его желание меня уничтожить? Ему остается только молчать или присоединится к уличным политикам….
Тяжелая работа выдалась судьям. Нужно было судить человека, дело на которого было выдуманным. Некоторые судьи, не хотели пачкаться грязным делом, уходили, по-настоящему злые, а на их место назначались другие, более преданные и надежные той заинтересованной группировке, которая и стряпала это дело.
Однако, даже тогдашний Генеральный прокурор Артурас Паулаускас опротестовывал решение суда, но и на его протест никто не обращал внимания. Протест Генерального прокурора показывает, что, даже в те времена абсурда, дело было политизированным и тенденциозным.
Однако, я нахожу различия у бывшего Генерального прокурора Артураса Паулаускаса и сегодняшнего, председателя Сейма….
– Агентам советской безопасности была предоставлена возможность реалибилитации: написал, мол, признание – и уже почти святой. Кто вообще, имел право делить такого рода индульгенции? Можно ли раздавать их вообще? Среди них, исполнивших гражданское признание, может быть и таких, которые выслеживали людей, продавали их, проданных ожидали неимоверные страдания, а сегодня, предатели, вновь, среди святых – умудряются занять высокие государственные посты, некоторые выбраны в Сейм….
– Меня недавно спрашивали о сотрудничестве Лаймы Андрикене с органами КГБ, и я не ответила на этот вопрос. Вспомним, опубликованные в печати документы о сотрудничестве Витаутаса Ландсбергиса с этой организацией. В те времена, во время властвования консерваторов, право на выдачу индульгенций было доверено Генеральному прокурору Казимеру Педниче. Он сказал, что те документы – клевета, и этого было достаточно.
А, когда опротестовал моё дело Генеральный прокурор Артурас Паулаускас, то, хотя на этот протест никто не обращал внимания, в результате, мол, слышите, Казимера Прунскене, сотрудничала.
Наше правосудие работает как работало, существуют критерии двойных стандартов – одни законы – своим людям – другие чужим, тем, которых требуется обвинить. Нужно будет – обвинят в страшных грехах самого Христа.
Нельзя раздавать индульгенции, однако, это право кто-то уже прихватил и пользуется им, кто-то – тот, кто обладает реальной политической силой и инструментом к реализации этих целей. Общественность с этим смирилась или должна была смирится, т.к. о дележе индульгенций её попросту не спрашивали – согласны ли вы с этим или будете против? Господа решили из беса лепить святых – как решили, так и делают.
– Возможно, этот закон о индульгенциях был придуман для того, чтобы были реабилитированы свои, которые не успели украсть из архива КГБ свои заявления, своего добровольного согласия на сотрудничество, свои подписи под документами, свои предательства? Как это назвать – политической коррупцией?
– Можно назвать по разному – кашу маслом не испортишь, а что этот закон индульгенций может прикрывать своих – так отвечу громкой фразой одного господина, которую не смог расшифровать даже суд, – а кто может отрицать возможность…
– А те, стукачи, которые уже сознались, не могут ли они быть целью шантажа у определённых слоёв политиков?
– Могу ответить той же громкой фразой, принадлежащей политикёру возомнившего себя знатной персоной, которую уже я цитировала….
– Вам ничего не говорит тот факт, что дело Роландаса Паксаса фактически началось тогда, когда должен быть уволен с поста генеральный директор Государственного департамента безопасности Мечис Лауринкус, а вместо М.Лауринкуса должен быть поставлен солдат не из партии консерваторов, у которого в руках оказались бы и признания предателей? Интересно, кто руководил этим постыдным процессом, не будет ли так, что закулисные дела проворачивались бывшими сотрудниками КГБ, для того, чтобы спасти свою шкуру?
– Если связь между двумя этими фактами? Возможно, это есть еще не паханная целина журналистским расследованиям – мне же, как политику и служащей, было бы слишком ответственным шагом устанавливать связь между этими фактами. Поэтому я воздержусь от ответа от довольно таки интересного вопроса. Пускай об этом подумают все граждане.
– Кто ж такой литовец Фермер, кто такой Григорий, кто такой Орешко, кто такой этот Красавчик, в конце-концов, кто такой Дуб, который будучи политзаключённым имел право цензуры на письма людей из лагеря?
Слышала многие комментарии, слышала о произнесенных вами кличках, однако, вновь воздержусь от ответа, т.к. во всеуслышанье заявить своё мнение будет несколько некорректным поступком: возможно, клички стукачей – вполне реально, могли быть прикреплены за людьми за которыми велась слежка служб КГБ, а служащие этой структуры использовали их в своей оперативной документации.
Мне, например, пристёгивают имя Шатрии. Его я узнала из состряпанного мне дела. Это может случится и с другими людьми, которым навешывают уже упоминавшиеся клички, которые уже давно передаются из губ в губы, а иногда произносимы и в Сейме, бросая взгляд на одного или другого парламентария…
– Почему, когда только открылись двери комитета госбезопасности, первыми туда помчались правые, и тянули оттуда под юбками различные дела КГБ? Другие везли эти дела машинами, а потом делали попытки их продать – например, за дело о вербовке В.Ландсбергиса просили десять тысяч долларов, а позже некоторые политики получили его даром.
Кто дал команду грабить архивные дела, и кто руководил процессом?
– Одними из первых помчались те, которые обладали политической силой, по другому сказать – обладали властью. Потом пришёл черед тех, кто беспокоился о чёрных пятнах своей биографии прошлого, они их, без сомнения, знали прекрасно, и поэтому старались скрыть свои настоящие лица, чтобы и в дальнейшем плавать в самых высоких слоях политической жизни страны. Замаскировать свои грязные делишки – и предстать пред обществом святее самой девы Марии. Не отбрасываю вариантов, что были и такой народик, который доставлял себе удовольствие копаясь в архивах, или хотел извлечь материальную пользу, манипулировать судьбами людей.
– Однако, группа товарищей требует обнародования вашего дела. Говорят, что этого требуют 73 процента респондентов. Сидим, вот, мы двое, но позовём Вашу секретаршу, все трое поднимем руки за оглашение списков покаявшихся стукачей, и я уже пишу, что этого требуют сто процентов респондентов…
– В одни прекрасный день, следовало бы, побеспокоится о том, чтобы все агентурные дела вывезенные в Россию были возвращены Литве? Ох, представляю, как некоторых негодяев задрожат коленки, которые считают себя в полной безопасности от карающей руки правосудия т.к. уже имели возможность пошарить по архиву и вынести свои дела.
За это голосую двумя руками.
– Однако, они прекрасно осознают, что эти дела никогда не будут возвращены – ведь госбезопасность мировых держав не сдаёт своих настоящих агентов, в противном случае, как же завербовать новых? В нашем случае – как вербовать новых, но в уже независимой Литве…
– Поэтому, видно, почему они так яростно ощетинились…
– В конце – не будет ли суперактивная кампания охоты на ведьм началом оранжевой революции в Литве?
– Если оранжевая революция приведет к очищению и триумфу права, тогда её можно приветствовать, однако, если это будет то, о чём говорит А.Кубилюс, К.Мотека и В.Ландсбергис, разыскивая соринку в чужих глазах, а не замечая, что творится в их собственных, то это будет уже не оранжевая революция, а контроранжевая.
Оранжевая контрреволюция в Литве не нужна, хотя, некоторые, страшно её жаждут.
А жаждут те, которыми нация разочарована окончательно и поэтому у них нет других демократических возможностей появится во власти…
Алольфас СТРАКШИС
