Кто убил Юраса Абромавичюса?

В тенётах интриг

Беседа с бывшим министром обороны Аудрюсом Буткявичюсом.

– Юрас Абромавичюс и мятежные добровольцы Йонаса Максвитиса. Что это было на ваш взгляд как министра обороны.

– Кто они такие, и что в действительности происходило? То, что наблюдал я лично, была группа военнослужащих Добровольной службы охраны края, спровоцированная Витаутасом Ландсбергисом и его окружением. Помимо «правых» провокаторов были и левые: В.Петкявичюс, В.Юшкус, А.Ивашкявичюс, но об этом несколько позже. Но следует обсудить и не заметный извне контекст, который объяснил бы, что в действительности происходило. Знаете старую присказку иллюзионистов – глаза видят, уши слышат – разум верит! При ярком освещении одних фигур не видно других, а главное – не видно ниточек, за которые дёргают марионеток.

Как я понимаю, идеологи группы «мятежников» планировали собрать вокруг них достаточное количество военных, особенно из добровольческой службы, т.е. нерегулярные войска, и создать видимость кризисной ситуации: армия не подчиняется новоизбранной власти «коммунистов». Предполагалось, что подразделения Министерства внутренних дел откажутся «подавлять» армейские части, а если они посмеют предпринять какие-то действия, то это только будет способствовать эскалации конфликта, привлечёт на сторону мятежников прочих военных и общественность. Некоторые СМИ были заранее подготовлены к поддержке «мятежников», и, как мы потом увидели, тенденциозное освещение событий подогревало конфликт. Почти в режиме реального времени информацию передавали политикам, общественным организациям и СМИ стран Запада и постсоветского пространства, которые проявляли интерес к нашим событиям. Даже так называемые «требования» были отпечатаны в Сейме ЛР, как мне рассказал один из участников событий и доставлены в каунасский лес. Группировка Ландсбергиса публично не подавали виду, что это их организация, но демонстрировали, что только с ними армия будет вести переговоры и только они могут способствовать недопущению кровопролития. В срочном порядке, даже не дожидаясь, выяснения происходящего в Каунасе, была образована комиссия Сейма для переговоров с собственной армией… Сам факт создания такой комиссии, которой было указано вести переговоры с непослушной воинской частью, а не разбираться в причинах её перехода в режим лагеря на свежем воздухе, превратил военных в «мятежников». Кстати, «мятежники» свою акцию аккуратно оформили приказом о военных учениях… Только потом появились требования добровольцев.

Весь этот комплекс мер был призван показать зарубежным государствам, что новые власти ситуацию в Литве не контролируют, поэтому нужны новые выборы для формирования компетентной власти, способной навести порядок. Уверяли, что общество, опомнившись после итогов парламентских выборов 1992 г., поддержит «правых», к которым причисляли себя политики из окружения Ландсбергиса. Хотя сейчас это может показаться примитивным и странным, напомню: в 1992 г. председатель парламента Ландсбергис, обладая неконституционным большинством в Сейме, своим премьер-министром, правительством, сам инициировал досрочные выборы Сейма, хотя для этого не было никакой государственной необходимости… Обследования общественного мнения предвещали ему крах, но этот господин воображал, что его не поддерживают только «красные вши». Присущая ему поза «любимца нации» никуда не делась даже после поражения на выборах. Поэтому описанное мной было всего лишь развитием ситуации. По правде говоря, я до сих пор думаю, что двигало его поступками, – слепые политические амбиции, намеренно деструктивная позиция или выполнение чужой воли.

Так что не было это никаким мятежом военных, т.е. добровольцев, ни какой не личной проблемой Й.Максвитиса, как потом объясняли разношерстные пропагандисты. Я ничего нового не говорю, я об этом открыто говорил в парламенте…

А Юрас Абромавичюс был реалистом, Ему хватило политической зрелости, чтобы понять, что эта акция неповиновения сильно повредит Литве на пути в НАТО, что такие действия льют воду на мельницу русских. Поэтому я считаю, что по отношению к этому «мятежу» он занял неудобную и опасную позицию.

– Так что это за невидимый контекст этой истории, о котором вы говорили? Кто те марионетки и кто ими управлял?

– Наверное, вы помните, что Литва находилась в авангарде всех тогдашних политических процессов в Восточной Европе. Мы первыми провозгласили независимость, первыми создали вооружённые силы, нас первых, как государство, атаковали войска СССР, первыми добились вывода советско-российской армии со своей территории, первыми начали интенсивно сотрудничать с альянсом, заявив о желании стать его членом и первыми выбрали бывших коммунистов вместо лидеров национальных фронтов. В Германии, Польше, Чехии, не говоря уже о территориях бывшего СССР ещё находились российские вооружённые силы – орудие политического шантажа, а в Литве их уже не было! У нас была большая «фора» по сравнению с соседями. Естественно, что российские и западные политики называли наши политические процессы лакмусовой бумажкой, ориентиром. Тогдашняя Литва кишмя кишела агентами разведок западных государств и России. Все они демонстрировали огромную активность, общались с политиками, пытались завязать дружбу с военными, вычислить будущих политических звёзд, влиять на положение в стране… Мы были трамплином для Запада на Восток и в обратном направлении. После победы ДПТЛ на выборах все поняли, что ситуация получила много степеней свободы. У одних пробудились надежды, у других – опасения. Например, немцы беспокоились, согласится ли новое руководство, чтобы через территорию Литвы продолжался вывод российской армии из Германии. В тот период Россия в срочном порядке анализировала «ошибки», допущенные во внешней политике, и искала способы симуляции выполнения своих политических обязательств. Для такой цели можно было использовать Литву, «не пропускающую военный транзит через свою территорию»… А такие дискуссии у нас шли, это была позиция «патриотов», которые странным образом не замечали, что она вредит нашим западным партнёрам! Вообще от избыточного патриотизма в Литве мне всегда отдавало запахом Чепайтиса. Словом, имели место опасения, как бы новое руководство Литвы не предоставило русским такое прекрасное оправдание. Хотя нам удалось использовать разнообразие интересов различных финансово-политических группировок России и обеспечить вывод её армии со своей территории, в России продолжала жить надежда на то, что удастся удержать нас в сфере своего влияния. В большой моде были всякие «ближние зарубежья», «серые зоны», «регионы Балтийского моря»… Словом, предлагались всевозможные варианты «финляндизации», лишь бы отгородить нас от НАТО. Одна из целей этой политики состояла в демонстрации, что без сильной российской руки все эти новые страны будут нестабильными и опасными для западных демократий. А на Западе ещё жив был миф о хорошем Горбачёве. А что лучше «военного путча» может показать, что государство нестабильно, опасно и иметь с ним дела ещё слишком рано?

В отличие от других наших политиков, считавших, что ориентация на Запад означает отсутствие любых связей на «востоке», я очень много общался с политиками на территориях бывшего СССР. Уже в то время бросалось в глаза, что почти одновременно в разных провинциях бывшей империи повторялись похожие события. Например, период 1992-1993 гг. обилует акциями неповиновения созданных вооружённых сил: в Азербайджане полковник Гусейнов свергает Эльчибея и приводит к власти генерала КГБ Алиева; в Национальной гвардии Грузии идут волнения с 1991 г., отставной министр Китовани сколачивает военщину, перед этим его добровольцы свергают президента Гамсахурдиа и ставят шефа КГБ Шеварнадзе… Акция неповиновения военных в Эстонии… Теперь уже всего не помню, но в то время, когда я раскладывал на столе разные сообщения, становилось понятно, что это не просто закономерность, а то, что «режиссёр» без всякого усердия просто спустил директиву провинциальным народным театрам. Естественно, я ожидал подобного сценария и в Литве.

В отличие от государств Кавказа или Средней Азии, где бучу затевает какой-нибудь «мятежный полковник», в Литве этим делом занялся сам тогдашний председатель парламента. Полистав газеты того периода, вы найдёте много статей о сходках Добровольной службы охраны края (ДСОК) с участием В.Ландсбергиса, С.Печелюнаса, Л.Симутиса, А.Патацкаса и других политиков, которые почему-то называли себя правыми и патриотами. Там звучали три требования: вооружить добровольцев, передать ДСОК в непосредственное подчинение Ландсбергиса и заменить на руководящих постах бывших советских офицеров добровольцами. Под требованием «вооружить добровольцев» они понимали разрешение хранить оружие у себя дома. Собрание обычно завершалось речью председателя парламента, в которой он прославлял добровольцев, называя их «солью земли», «верными сторонниками», призывая их приступить к «приватизации земли», которая, по его мнению, не осуществлялась, и к прочей чепухе. Моё мнение о том, что Литве нужна армия, способная кооперироваться с вооружёнными силами НАТО, а не одни только «партизаны», игнорировалось. Становило понятно, что упомянутым политикам нужна не армия, а организация «башибузуков», способная навязать их волю обществу. При желании я мог бы сделать на этом хорошую карьеру и стать вождём «хунвейбинов», но я уже был сильно испорчен западными теориями о гражданском и демократическом контроле над армией. По понятным мотивам, приобретенным оружием мы вооружили регулярные воинские части, а ДСОК получил оружие только в количестве, достаточном для учебных целей.

Особо стоило бы обсудить ещё один странный эпизод, когда подчинённая Ландсбергису Служба охраны Верховного Совета по указанию своего шефа закупила бывшие в употреблении автоматы израильского производства УЗИ, тайком ввезла их в Литву и, не информируя Министерство обороны, начала раздавать их отдельным группам ДСОК, которые они считали «надёжными». Наверное, любому военному ясно, что проблему вооружения армии таким путём не решишь, но проблемы управления создать можно. Этого и добивались таким способом. Я понял, что такие действия свидетельствуют только об одном: готовится провокация. Подчёркиваю, это происходило в то время, когда Россия только начала вывод своей армии, когда мы особенно старались не допустить военного конфликта. Пришлось оперативными методами добывать документы службы А.Скучаса, имеющие отношение к покупке и ввозе оружия в Литву. Эти документы я положил на стол Ландсбергиса и пригрозил публичным скандалом в Европе и НАТО в связи с закупками оружия у нелегальных торговцев, нарушением принципов демократического контроля и с политизацией армии. Сей господин прекрасно понял, что мои связи в НАТО и Великобритании достаточны для того, чтобы раскусить эту акцию, как противоречащую интересам НАТО в нашем регионе. Только таким путём удалось приостановить интервенцию подчинённой Ландсбергису службы охраны ВС в ДСОК. После этого эпизода мои отношения с Ландсбергисом стали походить на необъявленную войну.

Требование передать ДСОК в непосредственное подчинение председателю Сейма было неоправданной глупостью в смысле управления вооружёнными силами, т.к., по сути, получались две армии в одном государстве. Это был прямой путь к гражданскому кризису. Отказ от выполнения этого требования превратил мои отношения с Ландсбергисом в открытый конфликт. Я понял, что начнётся в Литве, если подчинюсь, нечто подобное я видел в Закавказье, поэтому противился, как только мог. Пришлось искать поддержку в парламенте. Я думаю, что необходимость сопротивления была главной причиной создания фракции «Народного прогресса», которая лишила большинства тех, кто называл себя правыми. Хотя до того момента я старался оставаться «не политизированным» в смысле внутренней политики, необходимость защитить армию от попыток превратить её в репрессивную структуру вынудила меня первым поставить подпись под декларацией о создании этой фракции. Этого мне не могли простить ни Ландсбергис, ни его последователи. Лишившись политических и правовых рычагов, упомянутые господа пошли на абсурдную крайность – досрочные парламентские выборы и в прямом смысле слова привели к власти ДПТЛ. Понимая, чем должна завершиться эта истерия, мы даже предлагали, чтобы Ландсбергис стал президентом, избранным парламентом, но ничто не помогло. И он, и прочие «правые патриоты» спешили отдать власть А.Бразаускасу.

Напомню, что в то время мной и министром обороны П.Грачёвым был уже подписан договор о выводе российской армии, который только благодаря огромным усилиям и добрым личным контактам мы заставляли Россию выполнять. Поскольку в России никогда не было единой политической силы, всевозможные группировки, стремясь к популярности, искали малейшие поводы, чтобы прекратить вывод войск. Хватило бы «нападения на офицера или его семью», даже случайного выстрела, чтобы вывод был остановлен. В такой ответственный момент политизация армии, осуществлявшаяся Ландсбергисом и политиками из его окружения, обрела особый масштаб. Тогда уже началась кампания по выборам в Сейм ЛР, и эти политики, игнорируя запреты Министерства обороны, устраивали собрания ДСОК, чтобы превратить их в детали своей избирательной машины. Особенно врезалось в память одно собрание в Каунасе. В то время я направлялся на довольно сложную операцию по перенятию границы с Польшей: пришлось обманным путём вводить наших военных на погранзаставы, находившиеся ещё под контролем российских пограничников. Заглянув в Каунасское офицерское собрание, я застал там г-на Ландсбергиса, который убеждал добровольцев, что они – единственные патриоты Литвы, у которых единственная проблема – Буткявичюс не даёт им оружия… Несколько заранее согласованных ораторов требовали, чтобы ДСОК подчинялась непосредственно президенту. Но президент ещё не был избран! Однако Ландсбергис явно примерял к себе эту должность. Мой ироничный вопрос – что, если президентом будет избран Бразаускас? – был встречен свистом и топотом ног. Тогда мы с будущим «президентом» сцепились уже публично, я прямо заявил, что не позволю превращать армию в «вооружённую часть» его политической партии.

Особо требуется обсудить и так раздуваемый вопрос «об оружии». Если до августовского путча 1991 года в Москве важнейшей задачей нашей системы обороны была своевременная организация сопротивления, демонстрирующего нас как государство, чтобы наша оборона стала наглядной в репортажах CNN, BBC и других информационных агентств, то после международного признания государства и подписания договора о выводе российской армии, мы обязаны были создать представление о стабильности и любой ценой избегать провокаций, препятствующих выводу российских войск. Главной моей задачей стало предупреждение провокаций. Разумеется, мы ужесточили наблюдение за деятельностью разных лиц, способных по собственной глупости, под влиянием подстрекательства политиков или каких-либо спецслужб пойти на провокации. В ряде случаев приходилось прибегать к физической силе, и только тогда воинственный патриотизм некоторых деятелей обретал более приемлемые формы. Контроль над оружием был обязателен! Понятно, что такие меры вызывали возмущение пламенных патриотов и «партизан» и были прекрасным поводом для подстрекательства ландсбергистами сопротивления внутри армии.

Ещё одной проблемой стали всевозможные «коммерческие» проекты руководителей и рядовых ДСОК. В то время, когда в Литве развивалось предпринимательство, у преступников было много всяких возможностей. Полиция была не в состоянии справиться с преступностью, и предприниматели стали нанимать личную охрану. Для служащих ДСОК, имеющих доступ к государственному оружию, это была прекрасная возможность дополнительно заработать. Одетый в камуфляж пограничник с автоматом Калашникова или злосчастным «Узи» стал частью интерьера тогдашних магазинов и кафе. Такое положение не только деморализовало армию и превращало её в смешную организацию, но и являло собой реальную угрозу. У военных не было никакого права применять табельное огнестрельное оружие для охраны гражданских объектов и поддержания общественного порядка. Боевой автомат Калашникова с пулям со смещённым центром тяжести совершенно непригоден для полицейских задач… Любые требования Министерства обороны прекратить коммерческую деятельность сталкивались с сопротивлением ДСОК. Особенно остро эта проблема стояла в Каунасе. Когда я потребовал прекратить незаконное использование оружия, добровольцы стали искать заступничество у «папули» Ландсбергиса и, конечно, его получили. Он прекрасно понял, что, защищая корыстные интересы добровольцев, он загоняет клин между силами МО и ДСОК. Это ему и требовалось. На мои претензии по поводу столь деструктивной позиции он отвечал хитрой ухмылкой и замечаниями, дескать, должен же кто-то бороться с преступностью, когда бездействует полиция… Это выверт быстро оценили оборотистые каунасские добровольцы, и помимо вооружённых преступников появились соперничающие с ними группировки… Общеизвестная перестрелка каунасских добровольцев Й.Максвитиса с местными жуликами была цветиком такой политики.

Описанные коммерческо-полицейские акции стали привлекать желающих воспользоваться статусом, оружием добровольцев, терпимым отношением к ним со стороны властей. Служба иммунитета ежедневно поставляла мне тревожную информацию. Например, в Вильнюсе один известный «патриот» принял в ДСОК 6 бывших работников КГБ из только что упразднённой их службы слежения.

Описываемая мной ситуация оказывала очень негативное влияние на армию: прочие, солдаты регулярных частей, которых председатель парламента патриотами не считал и солью земли не называл, считали, что их незаслуженно игнорируют и обижают. Все причастные к созданию системы обороны знали, что ДСОК как особая часть армии была создана только после январских событий 1991 года, а до того времени уже существовала пограничная служба, подчинявшаяся в тот период Департаменту охраны края; школа унтер-офицеров и Вильнюсский батальон бригады «Гяляжинис вилкас» были созданы гораздо раньше, вступившие в них военные были подлинными добровольцами! С другой стороны, бывшие офицеры Советской армии, явившиеся на службу Литве еще до августовского путча, рисковали гораздо больше, чем лица, довольно поздно включившиеся в ДСОК. Ландсбергису и его группировке эта ситуация была хорошо известна, но несмотря на это, они продолжали спекулировать званием добровольцев, чтобы создать верную себе военную организацию и, полагаю, использовать её для провокаций в своих политических целях.

Само собой разумеется, в такой ситуации создалась благоприятная почва для агитации других политических сил в военной среде. ДПТЛ и выступающие на её стороне политики, опасаясь, что против них будет использоваться ДСОК, тоже стремились заручиться поддержкой военных, которые – не «соль земли». Очутившись между «правыми» и «левыми» агитаторами военные, внезапно почувствовали своё исключительное значение и пользовались возможностью заручиться на будущее политической поддержкой и делать карьеру. Перед самыми выборами 1992 г. атмосфера накалилась настолько, что потребовались огромные усилия, чтобы не допустить инцидентов с выводимой российской армией. О таких мелочах, как использование военных для агитации или запугивание политических оппонентов я уже не говорю. Только благодаря тому, что при создании ДСОК мы предусматривали возможность такого «неповиновения» и поставили многих надёжных командиров, ситуацию удалось держать под контролем.

После выборов 1992 года ситуация стала ещё хуже. Теперь оказать на военных влияние и привлечь их на свою сторону старались не только представители Ландсбергиса и его окружения, но и только что избранные представители ДПТЛ В.Петкявичюс, В.Юшкус, А.Ивашкявичюс и другие господа калибром поменьше. Объектом атак политиков стала ДСОК как политизированная военная сила. То есть, заложенная ландсбергистами бомба сработала, и очень нужную Литве военную структуру стали разрушать. В первую очередь это выразилось путём ограничения бюджета ДСОК. Атака дэпэтээловцев подлила масла в огонь и создала хорошие условия для лансбергистской пропаганды. Порочный круг замкнулся! Было ясно, что рано или поздно эта ситуация взорвётся. Пришлось срочно спасать ДСОК путём передачи её функций подготовки новичков, подготовки запаса и мобилизационного резерва и функций учёта. Эта реформа оказалась такой удачной и эффективной, что впоследствии такую модель переняли Армения и Грузия. Самое смешное, что нашу модель критиковали и «левые», и «правые»: одни утверждали, что мы усиливаем и без того сильную политизацию, другие – что мы из партизанских формирований делаем «школу».

Дополнительные требования дэпэтээловцев – выделить Службу охраны границы из Министерства обороны и назначить командующего армией – еще больше усилили противоречия. Создателям системы обороны было хорошо известно, в каких трудных условиях создавалась Служба охраны границы, когда на неё перебрасывали основные ресурсы за счёт других воинских частей, поэтому требование вывести её из системы Министерства обороны считалось развалом армии.

Должность командующего армией была зафиксирована в Конституции Литовской Республики по инициативе ландсбергистов, которые надеялись, что поставят на неё своего верного сторонника и не допустят ограничения своего влияния посредством демократического контроля над армией. Мой пример министра, реально управляющего вооружёнными силами и препятствующего использованию армии для внутриполитических интриг, навёл их на мысль ввести промежуточную фигуру между министром-политиком и начальником Генерального штаба – командующего армией. Хотя эта модель являлась чистым анахронизмом, особенно опасным для молодого государства, не имеющего своего десятилетиями формируемого офицерского корпуса, ландсбергисты, которые всегда руководствовались только собственными внутриполитическими интересами, выбрали именно эту. Однако, как и всё прочее, что они примеряли на себя, этот институт достался на выбор ДПТЛ. Последние очень были довольны, что получили возможность наложить ограничения на «неуправляемого» министра не из их компании и непосредственно отдавать приказы армии. В самих вооружённых силах, особенно в ДСОК институт командующего армией рассматривали сквозь призму предательства в 1941 году генерала Виткаускаса. Сторонники Ландсбергиса теперь прекрасно использовали эти аргументы, забыв, что институт введён по их инициативе.

Ситуация накалялась не на шутку. Одновременно пришлось выполнять не только тяжёлую работу по выводу российских войск, но и гасить все эти интриги. Ежедневно служба иммунитета представляла сведения о беседах, которые ведут с бывшими советскими офицерами, служащими в Министерстве обороны, В.Петкявичюс и компания, и о влиянии Ландсбергиса и компании в среде ДСОК. Несколько раз я разговаривал о сложившейся ситуации с Президентом А.Бразаускасом и Премьер-министром А.Шляжявичюсом, просил их призвать к порядку своих партийных товарищей, т.к. их действия создают прекрасные условия последователям интриг Ландсбергиса. Я объяснил, что ситуация может стать неуправляемой. Предлагал и собственную отставку с поста министра, чтобы они могли поставить своего человека, но тогда не понадобится разрушать сформированные военные структуры. Президент говорил, чтобы я продолжал работу, не обращая внимания на интриги Петкявичюса и всего сеймского Комитета национальной безопасности и обороны, а Премьер-министр откровенно над ними смеялся…

Я пишу об интригах Комитета национальной безопасности, хотя в комитет входили представители не только ДПТЛ, но и Ландсбергиса. В то время мне казалось, что в деле стравливания армии их интересы прекрасно совпадали. Думаю, здесь доминировали личные интересы: в случае моей отставки на пост министра претендовал А.Ивашкявичюс, тогда освободилось бы место заместителя председателя комитета, на которое претендовал С.Пячялюнас… Так что в своей деструктивной деятельности эти господа были едины и спешили, спешили…

Поскольку всем было понятно, что моя отставка до завершения вывода российской армии может серьезно осложнить этот процесс, думаю, они договорились позволить мне довести его до конца.

Я не хотел собственными руками разваливать собственный труд – армию и принимать на себя ответственность за будущий кризис в армии, который явно провоцировали политики, поэтому стал готовиться к отставке. Прежде всего, я информировал об этом свих партнёров в НАТО, договорился о поступлении на курсы Центра управления кризисными ситуациями при британской военной академии в Сэндхарсте, об учёбе в военном колледже КИНГ и в американском институте А.Эйнштейна, после чего уведомил о своём решении Премьер-министра. Несмотря на его уговоры отказаться от такого шага, я согласился оставаться после вывода войск только до тех пор, пока не найдут другого кандидата. Так что дело с моей отставкой было известно всем тогдашним политикам. Вскоре об этом заговорили и журналисты. Всем было понятно, что это вопрос скорого времени. Но было понятно и то, что после хорошей военно-политической подготовки я буду серьёзным конкурентом, поэтому мои оппоненты обсуждали, как не допустить, чтобы я красиво, с лавровым венцом покинул сцену после вывода российской армии.

Так выглядела ситуация и причины, которые привели нас к событиям в каунасских лесах.

Когда после отъезда с официальным визитом в Турцию я получил сообщение об этой акции добровольцев, то даже не удивился. Просто было обидно, что за несколько дней до отставки придётся расхлёбывать эту кашу. Я понял, что было специально выбрано время, когда меня не будет в Литве, и надеялись, что я не успею вернуться, чтобы гасить разгорающийся пожар. Я реагировал оперативно, попросил у турецкого министра обороны специальный самолёт и вылетел из Анкары в Стамбул, а оттуда чартерным рейсом прибыл в Вильнюс. Вернувшись, я застал то, чего больше всего опасался: Сейм, не давая Министерству обороны развязать ситуацию собственными средствами, образовал специальную комиссию для переговоров с собственной армией. Политики, умеющие демонстрировать свою нужность только посредством скандалов, были заинтересованы в эскалации, поэтому за образование комиссии проголосовали все, не понимая, что их действия прекрасно дополняют сценарий организаторов мятежа. Когда я вошёл в комнату, в которой заседала комиссия, А.Патацкас встретил меня словами: «В стране созрела новая ситуация, положение не управляемое»… В мгновение стало ясно, что идёт реализация сценария, который готовили последние два года. Как сейчас помню свою реакцию и слова: «Я вам, сволочи, сейчас поломаю эту игрушку». Не медля, я выехал в Каунас и уже там заслушал служебные сообщения, а оттуда отправился в лагерь Й.Максвитиса.

Я думаю, только по прочтении этого пространного текста будет понятно, какие причины привели добровольцев в каунасские леса. Однако остался без ответа вопрос, поставленный в начале: кто дёргал марионеток за ниточки? Разумеется, как обычно, можно делать предположение, что процесс был спонтанным. В таком разе, на вечный вопрос разведок – кто это делал, дурак или провокатор? – ответ – дурак! Иначе говоря, амбиции и близорукость политиков, мышление на уровне историко-политических штампов породили эту ситуацию. Но кого я должен считать дураком? Витаутаса Ландсбергиса? Хоть я его и не люблю, должен признать феноменальные мыслительные способности этого человека, прекрасную интуицию, смелость и решительность в нужный момент. Считать его дураком – не уважать самого себя. Он всегда прекрасно понимал, какая и во имя чего ведётся игра, и сам себе не лгал. Строить из себя уверовавшего в народную любовь политика и быть таковым в действительности – разные вещи. Какой-нибудь А.Патацкас мог поживать себе в воображаемом мире, Л.Симутис мог перепутать 1993 год с 1953-м… Но не Ландсбергис. Поэтому мой ответ на вопрос – дурак он или провокатор, был бы один – провокатор! Я думаю, что вся эта игра была затеяна для создания ситуации, в которой он сам и его партия стали бы единственным приемлемым для всех компромиссом, избавляющим от применения силы в решении внутриполитических отношений. Ещё в августе 1991 года, почувствовав, что общественная поддержка значительно ослабла, что народ продолжает сотрудничать с властями только из-за российской угрозы, он решил сохранить эту угрозу как можно дольше. Только так я мог бы объяснить целый ряд глупейших провокаций против русского военного руководства в Литве во время вывода российской армии. После вывода российской армии возникла необходимость создать новую, находящуюся под его собственным контролем угрозу, и тогда была выложена долго готовившаяся карта – непослушная, мятежная организация Добровольной службы охраны края. В то же время я уверен, что ни он сам, ни его окружение не решились бы на такой шаг, не имея заверений какого-то могущественного государства в том, что такая искусственно созданная ситуация получит поддержку в международной сфере. И хотя очевидно, что неповиновение военных и кризис гражданских отношений в Литве играли только на руку России, я не могу обойти молчанием и другую версию. Лихое свержение пришедших к власти коммунистов в «стратегическом» государстве Восточной Европы, контроль над процессом могли показаться заманчивой возможностью и господам «из-за бугра». Кстати, история разведки, полная эпизодами неудавшихся путчей, очень похожих на наш, поэтому я не могу исключать, что не красную звезду, а пурпурное сердце пристегнул бы себе какой-нибудь неизвестный полковник за удавшуюся акцию.

– Вы, министр обороны, просите построить взбунтовавшихся добровольцев, а Арвидас Пангонис отказывается это сделать…

– Напротив, добровольцев построили, и г-н Пангонис, мотивируя тем, что только что выступивший по радио С.Пячялюнас указал, что решать вопросы добровольцев уполномочена комиссия Сейма, а не министр обороны, отказался вернуться на базу в Каунасе. Проблема вот в чём: когда Й.Максвитис со своими людьми ушёл в лес, в парламенте тут же была образована комиссия для ведения переговоров со своими военными. Я в то время был в Турции. Вернувшись, я сказал Сейму: «Господа, какую чепуху вы делаете? Какая комиссия, зачем она нужна? Есть Министерство обороны, так что они, добровольцы и их офицеры, являются моими подчинёнными, и я с ними разбираюсь. И только в случае, если я не справлюсь, может потребоваться вмешательство парламента». Комиссия была образована, и она дублировала управление военными, а поскольку правящее большинство Сейма напускало в комиссию много сторонников мятежа, то эта комиссия прекрасно вмешалась в сценарий акции и намеренно или нет, но ей способствовала.

– Что делали Вы в этой непростой ситуации?

– Я собрал в вильнюсскую штаб-квартиру ДСОК всех командиров ДСОК, командиров всех территориальных подразделений и разъяснил им положение. Я показал, каким иностранным государствам эта ситуация выгодна и что мы проиграем на пути в НАТО. Наконец, попросил командиров частей, вставая по одному, в присутствии прочих командиров подтвердить, что они смогут контролировать положение в своих частях. Ведь большинство этих частей формировал я сам, людей знал по именам… Так в лесу оказалась только местная группировка, поддерживавшая связь с идеологами мятежа, которые ездили к г-ну Ландсбергису спрашивать, что делать дальше. Поскольку все они прекрасно понимали, что у так называемой акции неповиновения не было никаких перспектив, что власть в стране сменить невозможно, т.к. этого не поддержит армия, то вели себя, как ведут в подобных случаях, – искали способы, чтобы выбраться сухими из лужи в которую попали по неосторожности и глупости своих духовных вождей…

– Почему молодцы Йонаса Максвитиса включили Вас в список подлежащих отстранению от министерской должности, почему Правительство выполнило требования оппозиции и сразу после мятежа освободило Вас от должности?

– Задолго до так называемого мятежа я принял решение об отставке с поста министра обороны после вывода из Литвы российской армии. Об этом у нас уже была договоренность с Президентом А.Бразаускасом и Премьер-министром А.Шляжявичюсом. Как принято в таком случае говорить, это была уже публичная государственная тайна, кстати, хорошо известная журналистам. Причина такого решения – моя конфронтация с определёнными представителями правящего большинства, которые группировались вокруг В.Петкявичюса, В.Юшкуса, А.Ивашкявичюса и их сторонников, которые никак не могли понять, почему после победы партии на выборах и получения власти ни один из них не стал министром, в том числе – обороны, т.к. им казалось, что здесь они могли продемонстрировать свои необыкновенные полководческие способности, поскольку некогда были «сержантами» и, испытав такую несправедливость, атаковали меня со всех сторон.

– Получается, они разлагали армию?

– Не только они. Моих офицеров рвали на части. К одним лезли и тянули на свою сторону кадры В.Ландсбергиса, особенно к служащим ДСОК, других, бывших кадровых офицеров Советской армии, т.е. бывших членов компартии, за уши тянула к себе политическая группировка В.Петкявичюса, В.Юшкуса и других. Я увидел, что дальнейшее моё пребывание в должности министра мешает системе Министерства обороны. Явно я не пользовался доверием правящей партии, а без этого руководить силовой структурой невозможно. Я начал искать хорошего преемника, нашёл его и только после этого подал заявление об отставке. Так что я ушёл в отставку, только убедившись, что Линас Линкявичюс будет принят в системе обороны, я сам его повсюду представлял, как, кстати, передал ему и все необходимые контакты в НАТО. Я отошёл по всем правилам! На случившееся со мной не влияли ни Максвитис, ни какие-то требования добровольцев, я ушёл с поста министра под давлением совсем других обстоятельств и считаю, что поступил правильно. А добровольца записали такое требование потому, что этого от них требовали их политические руководители и весь корабль дураков во главе с его автором. С другой стороны, записать в декларацию требование, которое фактически предрешено, очень удобно: значит, мы были правы, Правительство нас поддержало.

Во многих отношениях мы жили, живём и ещё долго будем жить иллюзиями.

– Они, я имею в виду добровольцев, ведь не знали той государственной тайны, которую знала Ваша троица – Президент, премьер и, конечно, Вы сам как министр. Почему такой пункт появился в их заявлении?

– Наоборот, о предстоящей моей отставке было хорошо известно в системе Министерства обороны, особенно в каунасском гарнизоне, где у меня было много друзей ещё со времён «Саюдиса». Думаю, идеологи мятежников тоже понимали, что я могу только препятствовать вовлечению армии в акции против тогдашнего руководства, т.е. против Правительства и Литвы. Потому и было выбрано время, когда я отсутствовал, поэтому и считали необходимым выразить мне недоверие. Мятеж мне удалось погасить в самом его зародыше! Я уже писал, как командиры частей ДСОК присягнули друг перед другом, что не позволят втянуть в авантюру своих людей. Перед этим я им сказал, что моё прошение об отставке уже вручено Президенту и что я ни при каких условиях не останусь продолжать работу. Так что всем было известно о моём решении. Кстати, Президент и премьер предлагали мне забрать своё заявление, т.к. понимали, что ситуация сложилась не по моей вине. Потому и мятеж не удался. В Каунасе осталась горстка причастных ребят, к которым вдруг зачастили и «левые», и «правые». Как говорится, мелкий дождик, да много грязи.

– Однако вернёмся в Алтонишкяй. В те напряжённые дни «лесные» ждали приезда в Каунас В.Ландсбергиса, но Станисловас Адомонис сообщает им, что Ландсбергиса в Каунасе заблокировал А.Буткявичюс. Сколько в этом правды, а если это в самом деле так, то как Вам удалось заблокировать Ландсбергиса?

– Я не знаю, что они сообщили командирам «лесных», но было так: от добровольцев мне было известно, что В.Ландсбергис поддерживает с мятежниками контакт, что к нему постоянно ходят то Людвикас Сабутис, то Альгирдас Патацкас, который, по моим сведениям, служил для мятежником связным. Как я понял, используя добровольцев ДСОК, они стремились показать, что руководство не контролирует ситуации в стране, поэтому остаётся только объявить новые выборы в Сейм. Они и контролируемые ими СМИ старались навязать обществу и политикам именно такую оценку ситуации. Тогда я г-ну Ландсбергису ясно заявил, что эта игра не пройдёт…

– Когда и как Вы это сказали?

– Сказал по телефону, что игра судьбой государства не пройдёт, изложил, что происходит, он вдруг от всего открестился, он, де, здесь не при чём. Добровольцы в лесу говорили мне совсем иное, они были уверены, что их поддерживает Ландсбергис и его партия, что они, добровольцы, своим мятежом выполняют нужное для народа дело. Между прочим, у меня есть свидетель этих разговоров, со мной в лесу был член Сейма председатель Христианско-демократической партии Альгирдас Саударгас. Я пригласил его ехать вместе, утверждая, что происходящее в Алтонишкском лесу является антигосударственной деятельностью, направленной против независимой Литвы. Он все эти объяснения добровольцев слышал своими ушами. Понимаю, что сейчас он жалеет о том, что был там, но пусть, положив руку на Священное писание, поклянётся, что не слышал! Посмотрим, что ему тогда скажет Св. Апостол Пётр у небесных врат. Может быть, Пётр простил бы христианскому демократу политическую ложь, но здесь пролилась и христианская кровь. Как говорил маршал Фос, после первого выстрела поле боя меняется.

– Приезжал тогда Ландсбергис в Каунас или нет?

– Насколько мне известно, он был в Кулаутуве. Ездил к нему А.Пангонис со своей компанией, чтобы после целой ночи наших разговоров попытаться получить инструкции, что делать дальше. Максвитис, который был гораздо более практичным человеком, после бесед со мной понял, что его самого и его людей попросту использовали, но связи с политиками осуществлял не он, поэтому было решено, что к профессору должен ехать Пангонис. По нашему уговору, он должен был вернуться через 3 часа, но не вернулся до утра следующего дня. После его возвращения и состоялось то описанное построение с «отказом возвращаться в воинскую часть». Я хорошо чувствовал профессорский стиль. Даже проиграв, он пытался помешать мне в разрешении ситуации. Хоть в этом должен быть его верх…

– Мой вопрос был о другом. Тот же Станисловас Адомонис отдаёт приказ расстрелять Юраса Абромавичюса. Как министр обороны реагировал на этот приказ майора?

– Этот момент я хорошо не помню. Мне кажется, тогда было очень много глупого бравирования, элементов, увиденных в кинофильмах или вычитанных в революционных романах, этой дутой отваги. Что был письменный приказ о расстреле…

– Письменного приказа не было, был устный. Как бывает во время восстаний, мятежей, революций.

– Я этого не помню. Ведь было много событий, всяких приказов. Глупее глупейших. А Юрас Абромавичюс был намного умнее других добровольцев-офицеров, превосходил их в интеллекте. Он быстро понял, что у попыток использовать ДСОК во внутренней политике нет перспективы. После ухода Максвитиса и его группы в лес он принял на себя роль посредника между мной и добровольцами и представил полную информацию о событиях. Только в его сопровождении я и поехал в лагерь «мятежников». Когда он попытался отговорить главарей этого дела от антигосударственной деятельности, его стали называть предателем. Я видел, как Юрас, который до этого времени был авторитетом в глазах «мятежников», вдруг стал для них чужим. Когда он попытался взять один из аккуратно составленных автоматов, кто-то из добровольцев силой вырвал у него оружие. Я наблюдал его тяжёлое психологическое состояние в то время и чувствовал созревавшее в нём решение остаться на стороне государственных интересов. Я думаю, тогда и сформировалось его отношение к мятежу, подрывам мостов и прочим антигосударственным диверсиям. За это он и поплатился жизнью.

– «Лесные» с оружием в руках занимают штаб Каунасского отряда, избивают офицера Йонаса Йодиса, выводят его на расстрел, грозят расстрелять Ю.Абромавичюса, он, вырвавшись из их лап, объявляет военное положение, знамя Каунасского отряда привозят в Министерство обороны. Через три года Юраса Абромавичюса убивают. Это продолжение тех названных мной событий?

– Я уверен в этом. Ю.Абромавичюс в то время активно сотрудничал со спецслужбами Литвы и, полагаю, он уже почти всё знал о взрыве моста через Бражуоле, об организаторах того взрыва, об участии политиков в той акции. Об этом он мне лично рассказывал за несколько дней до убийства. Как раз в то время решались вопросы военного транзита России в Калининградскую область, поэтому у взрыва был явно политический мотив и лишь из-за низкой квалификации подрывников удалось избежать человеческих жертв. Как мы сейчас знаем, Абромавичюс отослал свои рапорты тогдашнему министру обороны Чесловасу Станкявичюсу, а Станкявичюс, как сообщалось в печати, устроил утечку секретной информации государственного значения.

Люди, причастные к взрыву моста, по такому поведению Станкявичюса поняли, какую позицию в этом деле занял тогдашний министр обороны. Во-вторых, они сообразили, что если Абромавичюс не добьётся правды у Станкявичюса, то пробьется по другим каналам, например, через Департамент государственной безопасности. Что он уже и делал, отсылая свои сообщения министру обороны и в ДГБ. Так что Абромавичюс верил, что его информация дойдёт до тех, до которых должна дойти, и виновники понесут заслуженное наказание. Такой человек был опасен. Поэтому, думаю, они его убили.

– Помните, Чесловас Станкявичюс, публично заявлял, что никакой информации от Абромавичюса он не располагает, в Генеральную прокуратуру её не передавал. Тогда исполнявший обязанности генерального прокурора Артурас Паулаускас, разузнав по своим каналам, где эта информация находится, пригрозил повальным обыском в министерстве. И министр Станкявичюс доставил её прокурору, как в народе говорят, в зубах…

– Поэтому следует взять г-на Станкявичюса за жабры и спросить, почему он лжёт, почему он скрывает информацию, связанную с убийством. Я уверен, что эту свору надо потрясти, как следует. Они скрывали участие политиков в этой антигосударственной акции, скрывали имеющуюся информацию от правоохранительных органов, таким образом они спровоцировали людей, непосредственно связанных с взрывами, на такой наглый поступок, как убийство свидетеля по этому делу о провокации. Но, возможно, было ещё хуже: намёк, от которого позднее можно легко откреститься, или, как принято у коммунистов, “глубокомысленным” разговором дали понять, как надо действовать… Между прочим, не думаю, что такое решение – уровня Ч.Станкявичюса. Он всегда только хныкал и прилежно исполнял указания своего шефа. Для такого дела мафиозного уровня он просто не созрел. Я уже писал, что мне, видевшему много судебных протоколов по делам партизан в послевоенные годы, нетрудно представить, как принималось решение. Нисколько не удивлюсь, если со временем откопают алюминиевый бидон с материалами такого трибунала… Кстати, это не единственное убийство должностного лица под прикрытием патриотических мотивов в новейшей истории ЛР, выполненное по заказу.

– В своём журналистском расследовании я цитировала Ваши высказывания об этом убийстве, напечатанные в одной из газет. Вы утверждали: “Я уверен, что инициатором неповиновения добровольцев и подрыва моста через речку Бражуоле является г-н Ландбергис”. Вы это говорили в 1999 году. Можете ли Вы подтвердить это и сегодня?

– Я говорил это и в девяносто третьем году. Просмотрите моё выступление речь на открытом заседании парламента. Я это же заявлял и специальной комиссии Сейма. Можете почитать, если, конечно, они, придя к власти в девяносто шестом, не уничтожили протоколы. Об этом же я говорил и на заседании Правительства. Поднимите стенограммы. Перед отставкой я представил эту информацию тогдашним Президенту и премьеру. То есть высшим руководителям страны, которые, которые должны были принять решение о дальнейших действиях. Представил полную картину, а не какой-нибудь фрагмент. Я обсудил совокупность действий. Как рвалась к армии группировка Витаутаса Петкявичюса, и как на неё старались повлиять ландсбергисты и последствия тех недопустимых провокаций – выступление против государства, после чего последовали трагические убийства добровольцев, названные самоубийствами, чтобы не надо было расследовать эти преступления и заниматься поисками их организаторов.

– Всё недопустимо покрывали и прятали?

– Они ведь уход в лес не без влияния политиков оформили как учения, на которые они, как военное подразделение, имели право. И, получив мой приказ, они всё-таки вернулись к месту дислокации с опозданием на несколько часов. Их фактически можно было наказать за мордобой, неправильное обращение с оружием, угрозами расстрела, за недопустимые высказывания в прессе, но не за антигосударственную деятельность, а за шантаж избранного народом руководства.

– Почему власть, которую готовились принести в жертву, смирилась с такими манипуляциями?

– Об этом надо спрашивать их самих, а не меня. Думаю, что Ландбергиса с этими господами объединяет ещё одно общее “приключение” 1988-1989… Так что они могут и пособачиться, но никогда всерьёз друг другу глаз не выколют. С другой стороны, такова их философия – никогда не идти прямо! Как у троллей! Помните «Пер Гюнт» Э.Грига? За то, что эта история не закончилась, никакой ответственности принять на себя не могу. Я уже был в отставке.

– Ещё одно Ваше утверждение об этом политическом убийстве: «Вся правда лежит на поверхности: достаточно лишь лопату воткнуть, – и вывернется В.Ландсбергис с бандой, окружающей его. Когда я обещал г-ну Ландсбергису, что и он в скором времени очутится за решёткой, то имел в виду именно эти истории».

– Без сомнения.

– Вы и сегодня в этом уверены?

– И сегодня. Между прочим, любому порядочному и уважающему себя государству полагалось бы до конца провести расследование такого страшного убийства, но у нас почему-то не расследуют.

– До сих пор в Литве не было порядочного и уважающего себя правительства?

– А как ты думаешь? Кстати, и по другим делам нет окончательного решения. Был общественный свидетель, который утверждал, что в советское время вербовал и завербовал Витаутаса Ландсбергиса в политические доносчики, то есть в агента советской госбезопасности. Я имею в виду уже умершего кадрового офицера КГБ Абромайтиса, который дал показания Генеральной прокуратуре Литовской Республики. Разве провели по этому делу хоть поверхностное расследование? Между прочим, с этим свидетелем разговаривали сегодняшний европарламентарий Алоизас Сакалас и член Сейма Витаутас Чяпас, его показания записали на магнитную ленту, составили протокол… Свидетелей больше чем достаточно! Если бы у В.Ландсбергиса было чувство собственного достоинства, он сам должен был инициировать полное расследование этого эпизода! Так о чём мы здесь говорим? Идёт постоянное сокрытие фактов, к власти пробивается политическая шантрапа, которая защищает друг друга и оберегает от правосудия. В обмен на своевременную приватизацию имущество или, вспомнив, как вместе, по-братски воспользовались EBSW, они закрывают глаза на взрыв моста через Бражуоле, убийство Юраса Абромавичюса, дарение «Мажейкю нафты» одной незначительной американской фирме или квартальчика в Старом городе Вильнюса – своей тёще и другие государственные преступления. Не так важно, кто первый у руля власти, они все для себя живут комфортно и продолжают заниматься «национальной» деятельностью. У нас есть «клуб государственных мужей», в котором мнение и убеждения не важны, главное чтобы у них был компромат друг на друга, являющийся и пропуском, и членскими взносами в клуб. Все другие игроки, “не члены клуба” под любыми предлогами уничтожаются и не признаются. Всю эту закисшую трясину прикрывает добрый дядюшка из Америки с демократическим фасадом и эмигрантской моралью… В цивилизованном государстве, между прочим, за подстрекательство армии против государства расстреливают. В Литве за это раздают ордена, военные чины и высокие должности. Так могут поступать лишь величайшие враги литовского народа. Такими я считаю эту свору комсомольцев, коммунистиков, резервистов, богомолок и “патриотов”, оплаченных деньгами космополитичных игроков, не важно, к какой партии они принадлежат.

–Но вернёмся к заданному вопросу: при каких обстоятельствах те, процитированные и обнародованные мною в печати слова Вы сказали Витаутасу Ландсбергису?

–Те слова о тюрьме, грозящей ему, я сказал во время личного разговора.

–И третье, за такие слова В. Ландсбергис не привлёк Вас к уголовной ответственности, и не боитесь ли Вы, что привлечёт после этого нашего разговора, когда я его опубликую? А если привлечёт, то как от него будете защищаться?

– Нет, не привлекал и не пытался привлечь. А может быть, привлёкал? Может быть, потому я и сидел в тюрьме? Может, поэтому была организована та мерзкая провокация с участием одного кагебиста, после чего против меня было возбуждено уголовное дело?

Как я стал бы защищаться? Может быть, позвал бы в свидетели того самого Альгирдаса Саударгаса и всех прочих? Ведь эти дела не я выдумал. В конце концов, имеется последовательность событий. Создают комиссию в Сейме, которая мешает законному главе системы охраны края, то есть министру обороны решить проблему, возникшую в одном из её подразделений. В таком случае было два выхода – снять с поста министра, если в подведомственном ему подразделении возник инцидент, или не мешать ему, министру, навести порядок в системе. Я нахожусь с добровольцами в лесу, беседую с ними, разъясняю им, что пора прекратить те игры, что у них и волос с головы не упадёт, так как в эти политические игры их втянули политические жулики. Я им говорю, а по радио передают сообщение, дескать, приказ министра Обороны Аудрюса Буткявичюса о возвращении добровольцев на базы не правомочен. Словом, у меня нет права навести порядок в своих подразделениях – это право взяла на себя комиссия Сейма.

– Кто объявил такую чепуху?

– Член комиссии Сейма Саулюс Пячялюнас. Думаю, они надеялись, что удастся расширить эту акцию. Использовать армию в своих политических интересах.

Поэтому, надеюсь, вы поймёте, что в моём конфликте с этими господами очень много личностного. Это не обычная драка за власть. Своими действиями они пытались уничтожить мою работу, мой мир – литовскую армию! Я противился и использовал все мыслимые средства, например, как я писал, мы развалили большинство в парламенте 1992 года… Но они первыми переступили черту. Пролилась кровь. Они первыми начали использовать государственные спецслужбы и тюрьмы против своих оппонентов. Посеявший ветер, пожнёт бурю!

– Вот ещё одно Ваше утверждение, цитирую: “По моему мнению, работники Генеральной прокуратуры, расследовавшие гибель Ю.Абромавичюса (доводилось разговаривать с ними), имеют достаточно информации и доказательств. Необходимо лишь решение”. Кто это решение должен был принять и почему оно до сих пор не принято?

– Несомненно, Генеральный прокурор. Кто ещё? В республике выше его никого нет.

– Но Генеральная прокуратура сразу после убийства Абромавичюса была Сеймом консерваторов парализована, она долго оставалась без руководителя…

– По какой причине – наверное, всем понятно. И цели ясны. Найденный ими генеральный прокурор Казимерас Педнича заслужил у народа позорную кличку – карманный прокурор. Это был не Генеральный прокурор независимой Литвы, а слепой исполнитель воли консерваторов и В.Ландсбергиса. Достаточно вспомнить о моём деле. Для того чтобы засадить члена Сейма в тюрьму, они просят санкцию ещё до завершения дела, в то время как порой подозреваемые в убийстве ожидают суда на свободе. Меня, как видишь, требовалось раздавить морально, т.к. я для них был опасен. Так что нами тогда правила преступная группировка, дорвавшаяся к власти и расставившая на всех постах своих. Так и напишите, что А.Буткявичюс готов пить пиво с любым литовским политиком, но с этой сворой – только стреляться! Совсем не важно, сколько времени пройдет, господа, – без сроков давности! Только не исподтишка, как вы стреляете, взрываете или обливаете своей грязью оппонентов. Публично. У барьера. Кстати, передайте мой привет и любимому зятю своей тёщи А.Кубилюсу. Он тоже в списке.

– Убит не только Ю.Абромавичюс. Многие, вернувшиеся из леса и начавшие говорить правду, ушли из жизни при довольно странных обстоятельствах. О чём это говорит?

– Не могу комментировать эти дела, потому что не знаю. Но хочу спросить, был ли осуждён прибившийся к добровольцам Гарис Валайтис, застреливший уже после великих лесных событий пятнадцатилетнюю Жанету Садаускайте? По чьему заказу он это сделал? Застрелили совершенно постороннего человека, совершено чудовищное убийство. Несчастный случай? Несчастный случай – это когда, например, случайно выстреливает оружие, которое чистят дома. А здесь мишенью была девочка, и выстрел произведён из оружия добровольцев. Это преднамеренная провокация с определёнными целями, поэтому не ищут и не наказывают виновных.

– Будут ли когда-нибудь наказаны заказчики и исполнители этого ужасного убийства, как были наказаны заказчики и убийцы Витаса Лингиса?

– За судебным наказанием убийц Витаса Лингиса стоял принципиальный и стойкий журналист Витас Томкус. Он расставил всё по местам. За жестоко убитыми Ю.Абромавичюсом, Ж.Садаускайте, другими добровольцами стоят лишь казённые карманные прокуроры, которые не правосудие осуществляют, а выполняют волю своих работодателей, т.е. политических негодяев. Слуга всего лишь слуга. Слуга умеет лишь кланяться. Когда слуга перестаёт кланяться, он уже не слуга. Поэтому его прогоняют. Пока мы не разрушим эту ужасную систему правопорядка-бесправия в Литве, до тех пор, правда и правопорядок будут валяться под захламленной кроватью. Долго ли нам терпеть этот абсурд? Точнее – долго ли ещё наш народ готов терпеть эту их барщину?

– Антанас Терляцкас пишет нам, что «дьявольский спектакль по заказу не выявленных до конца силовых структур организовал тогдашний министр обороны А.Буткявичюс».

– Что ответить на такую глупость из глупостей? Это очередной пинок Антанаса Терляцкаса в собственную задницу…

– И ещё одно, о чём Вы говорили в своей статье: «Как только вернусь в парламент, обещаю, что расследования по этим делам сдвинутся с места». Так вопрос: готовитесь вернуться в парламент?

– А что я сейчас делаю?

Беседовал Адольфас Стракшис